О том, что нового внес 70-й Каннский кинофестиваль и можно ли считать его знаковым, а также о судьбе авторского кино и о том, как появилось понятие "артхаус", Sputnik Армения рассказал продюсер и телеведущий Сэм Клебанов. Беседовал Карен Аветисян.
— Принято считать, что основная программа Каннского кинофестиваля определяет тренды в развитии киноискусства. Что в этом плане показалось Вам значимым?
— Ну это, естественно, происходит не каждый год, просто бывают годы, когда, действительно, имеют место настоящие прорывы, когда мы вдруг понимаем, в какую сторону будет двигаться кино. Так было, например, с появлением "Догмы 95" или братьев Дарденн, или же когда мощно была заявлена новая румынская волна. Это были, действительно, дальновидные решения жюри, которые определили, куда движется кино.
В этом году прорыва, указывающего будущее, не произошло. И в этом не виноват Каннский фестиваль, просто такое не происходит каждый год в мире. Было бы странно, если бы это происходило каждый год в мае, как по расписанию.
И, тем не менее, каждый год фестиваль выявляет, если не глобальные направления, то какую-то тематику, которая кажется режиссерам и селекционерам важной. И в этом году это были фильмы о кризисе семейных отношений.
— Рядом с глубоко авторским кино были и фильмы для так называемого массового кино. Можно ли говорить, что фестивали дают понять, что границы между массовым и авторским кино условны?
— Да, уже несколько лет в программах фестиваля есть фильмы абсолютно зрительские. И это сильная сторона Каннского фестиваля, который все время комбинирует хардкорный артхаус на примерах Хон Сан Су и Наоми Кавасэ с таким фильмом как нетфликсовская "Окджа".
— Количество зрителей по всему миру, смотрящих так называемый артхаус, с годами увеличивается или их процент не меняется?
— Я многие годы думал, что растет, но теперь у меня ощущение, что не растет. Это скорее превратилось в законсервированное гетто, которое даже скорее вымывается, так как появились другие развлечения, которые увели зрителей к себе, например, сериалы.
Хорошо ли это или плохо — не знаю, но сегодня очень много снимается хороших качественных сериалов. Зрители подписываются на сериалы, зная, что это их долго будет держать. Очень сильно возросла конкуренция за время зрителя и за его душевную энергию. Поэтому, например, в России две-три тысячи зрителей артхауса на всю страну считается нормальным результатом.
— Как вы относитесь к обвинениям в адрес фестиваля о проявлении русофобства в отношении выбора тематики российских фильмов на Каннах?
— По той же логике можно обвинить фестиваль в филипинофобии, мексиканофобии, австрофобии и т.д.
Всегда интересно то кино, которое находит болячки, интересна драма, интересна боль, интересен конфликт, а кино, которое показывает, как все хорошо, и даром никому неинтересно.
— Но вы верите в фестивальную конъюнктуру?
— Есть некие общие принципы, как то, что я уже сказал про проблемное кино. Например, фильмы Ульриха Зайдля точно также высмеивают австрийскую действительность. Я помню, когда я занимался прокатом фильма "Песни со второго этажа" посол Швеции, получив приглашение на премьеру, не пришел и сказал, что этот фильм очерняет его страну.
Фестивалям нужны фильмы, которые резонируют с действительностью. В Америке, например, пришел к власти Трамп и появился новый набор проблем, и в ближайшем будущем точно появятся фильмы, которые будут резонировать с этими проблемами.
— Говорят, что именно вы впервые ввели в обиход слово "артхаус" как определение прокатного жанра. Как это произошло?
— Да, я даже не помню точно, когда это случилось. Слово, естественно, существовало и до этого, но было известно исключительно узкому кругу специалистов. В 1998 году мы готовили релиз к фильму Такеши Китано, и я получил сообщение от компании, с которой мы работали, и там было написано, что они выпускают новую линейку "некоммерческого кино". Я сказал, что это негативное и странное определение. Что значит "некоммерческое кино"? То есть, мы не будем брать со зрителей деньги что ли? И я, как сейчас, помню написал им: "Есть прекрасное русское слово "блокбастер", давайте добавим в русский язык еще и слово "артхаус". Это был 98-й год и, начиная с какого-то времени, любое кино, не приносящее деньги, стало называть артхаусом (смеется). Сейчас я это слово мало употребляю, но в свое время в русский язык его ввел именно я и могу этот грех взять на себя.
Նյութի հայերեն տարբերակը>>
