Финансист и нефтяной магнат, филантроп и коллекционер — фигуры такого масштаба рождаются не каждое столетие. Он родился в богатой семье, сколотившей состояние на торговле — в основном, нефтью и коврами — и оказавшейся мудрой достаточно, чтобы дать отпрыску безупречное образование. Отпрыск не подвел и, оказавшись способным учеником, закончил французский лицей и английский колледж. Королевский лондонский колледж, разумеется.
В конце XIX века османы начали очередную волну армянских погромов, и семья предусмотрительно выехала в Египет, в Каир. К 30 годам Гюльбенкян-пока-еще-младший уже имел солидное состояние, возникшее из потраченного с умом начального капитала в 30 тысяч английских фунтов, выданных отцом. Советовать Галусту "тратить деньги с умом" родителям, на их счастье, не приходилось.
Несмотря на погромы, молодой богач стал владельцем почти трети акций турецкого нацбанка, это гарантировало ему постоянную долю в 15% в нефтяной компании Турции. К тому же он стал экономическим советником посольств османов во Франции и в Британии, получил в 1902 году английское подданство, что обеспечило его дополнительную безопасность.
Активная вовлеченность Гюльбенкяна в нефтяной бизнес и, особенно, его переделку после Первой мировой продолжалась долго: он обставил все так, что ведущие ближневосточные нефтяные компании в 1914 году отдавали ему в общей сложности 5% всех своих активов — оттуда и пошло знаменитое прозвище. Гюльбенкян каким-то непостижимым образом умудрялся оставаться над схваткой, дирижируя ею и наблюдая за ней сверху, поэтому имел полное право сказать, что нефтепромышленники "подобны кошкам: по их воплям никогда нельзя понять, дерутся они или занимаются любовью".
"Спросят, откуда у армян тяга к морю, я и припомню этим невежам все!" — история подводника>>
Потом началась серьезная благотворительность — со "Всеобщего армянского благотворительного Союза", в котором он председательствовал. Даже не "серьезная", а беспрецедентная — ведь строились и открывались многочисленные армянские школы и больницы в Турции, Ливане, Сирии, Ираке, Иордании, армянские церкви на Среднем Востоке, в Ираке и Ливане — везде, где были значительные армянские общины.
В 1929 году он построил знаменитую библиотеку армянской патриархии в Иерусалиме и определил постоянную ренту, которая, согласно завещанию Гюльбенкяна, выплачивалась и после его смерти. Построенная еще на пожертвования его родителей больница Святого Спасителя в Константинополе тоже пользовалась его щедрым спонсорством.
Ну, и коллекции его знаменитые, выросшие из самой первой, мальчишеской еще — греческих монет, ставшей со временем богатейшей. Гюльбенкян отговаривал советские власти от продажи шедевров Эрмитажа. Удалось это частично, еще постарался и Иосиф Орбели, что-то осталось в Ленинграде… Но многое все же было продано.
"Бойкий азиат": как уважаемый врагами армянин Серебряков основал Новороссийск>>
В письме председателю правления Госбанка СССР Пятакову Гюльбенкян, в частности, писал: "Вы, вероятно, помните, что я всегда рекомендовал Вам и продолжаю советовать… не продавать Ваши музейные ценности, ну а если Вы все же собираетесь продавать их, то отдать мне предпочтение при равенстве цены, и просил держать меня в курсе того, что Вы намереваетесь продать.
Публично уже все говорят об этих продажах, которые, по моему мнению, наносят огромный ущерб Вашему престижу… Возможно, что в некоторых случаях в Америке Вам и удастся добиться более высоких цен, нежели предлагаемые мною. Однако невыгодность сделок, совершенных таким образом, настолько значительна с точки зрения престижа, пропаганды и огласки, что мне приходится лишь удивляться, что Вы все же идете на них. Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основание для серьезнейшего диагноза".
Последний шаг Талаат так и не сделал: как Тейлерян вершил суд над кровавым убийцей>>
Диагноз был и впрямь серьезным, потому что только один Гюльбенкян приобрел в Эрмитаже золотые и серебряные изделия французских мастеров XVIII века, мебель красного дерева от француза Ризенера, полотна Робера, Боутса, Рубенса, Терборха, Ватто и Лакре, скульптуру Гудона "Диана" — изваянием некогда владела сама Екатерина Великая. И, конечно, одно из лучших произведений великого Рембрандта — "Портрет старика".
А потом был Лиссабон — в определенном смысле последняя любовь Гюльбенкяна. В португальской столице он прожил всю оставшуюся жизнь, и там же ушел. За два года до смерти он написал завещание, согласно которому в Лиссабоне был создан фонд для сохранения его коллекций неисчислимой стоимости. Гюльбенкян оставил фонду больше двух с половиной миллиардов долларов и обеспечил годовым бюджетом в 102 миллиона долларов.
Умер он в Лиссабоне, но был похоронен в построенной им в Лондоне церкви Святого Саркиса. Гражданин мира, подданный Великобритании, армянин по крови и убеждениям.
