1 февраля 2020 года Армения завершила свое председательство в ЕАЭС. Его итоги Sputnik Армения обобщил с заместителем министра иностранных дел Шаваршем Кочаряном. Замминистра рассказал о приоритетах Еревана, об оценке деятельности Армении со стороны партнеров и активно обсуждаемом в последние дни вопросе ограничения права вето в Евразийском Союзе. Беседовал Давид Галстян.
— Господин Кочарян, Армения завершила председательство в ЕАЭС. Каким оно было, чего мы достигли?
— Сначала озвучу оценку, которую дали наши партнеры – председательство Армении было чрезвычайно эффективным. Об этом говорят все наши партнеры. В первую очередь, мы представили свои приоритеты (так принято в Организации).
В частности, речь идет о создании общего энергетического рынка, вопрос энергоносителей, так как Соглашение о ЕАЭС предполагает, что с 2025 года должны действовать равные условия для всех субъектов. Если страна-экспортер (Россия и Казахстан) энергоносителей продает их своим производителям по более низкой цене, то субъекты в других странах находятся в неравных условиях. Это серьезная проблема, мы заинтересованы в ее решении, и шаги в этом направлении были сделаны.
Важен также вопрос логистики, особенно для Армении. Нужно добиться максимального развития логистических возможностей. Важны также вопросы, связанные с национальными регулировками – они не должны противоречить целям, стоящим перед ЕАЭС.
Очень важное направление, в котором нужно отдельно отметить нашу эффективность в качестве председателя – это внешняя сфера. Речь идет о создании зон свободной торговли с другими странами или объединениями. Естественно, все страны ЕАЭС заинтересованы в этом – растет торговля, пополняется общий бюджет, который распределяется между участницами.
— Какова была наша роль в подписании договоров с Ираном и Сингапуром?
— Инициатором подписания соглашения с Ираном в свое время были мы. Мы официально обратились, отметив, что считаем целесообразным начать переговоры с Тегераном. И в течение самих переговоров мы сыграли важнейшую роль. К счастью, они увенчались успехом.
Соглашение вступило в силу с 27 октября 2019 года и, фактически, уже действует.
— На экономике Армении Соглашение уже как-то отразилось или говорить об этом пока рано?
— Знаете, нужно определенное время для реализации всего этого. Но я думаю, в ближайшее время мы почувствуем. Так же как эффект от членства в ЕАЭС сразу не был заметен. Но если сейчас мы просто посмотрим на сайт Организации, где постоянно обновляется информация о товарообороте всех стран-участниц, то увидим, как наша внешняя торговля постоянно растет.
— Это преимущественно за счет вхождения в ЕАЭС?
— Естественно. Потому что мы пользуемся возможностью свободного оборота наших товаров на рынке ЕАЭС без таможенных выплат. Именно это является привлекательным для третьих стран, которые пытаются с помощью договоров получить такие льготы (или низкие пошлины) по отдельным товарам.
Говоря о внешнем факторе – нужно отметить, что вошли в силу договора с Китаем, Сербией. 1 октября в Ереване, когда было заседание Высшего совета ЕАЭС, наш премьер пригласил президента Ирана и главу правительства Сингапура. А также президента Молдовы, у которой есть статус наблюдателя в ЕАЭС. То есть на расширенном заседании присутствовали и эти три гостя. Это было беспрецедентно, такого раньше не было.
На внешнее направление, таким образом, в период председательства Армении был поставлен еще больший акцент. Задан вектор, который, я уверен, будет продолжительным при председательстве Беларуси и дальше.
— С кем еще планируется подписание соглашений о ЗСТ, и есть ли планы по расширению ЕАЭС?
— Многие страны проявляют интерес к подписанию таких договоров, в частности Египет. И здесь мы стремимся к роли лидера, так отношения с Каиром у Еревана на довольно хорошем уровне. Кроме того, у нас уже есть опыт работы с Ираном. Переговоры идут и с Израилем, есть интерес даже со стороны Индии, ряда стран американского континента.
Что касается второго вопроса, то пока ни одна страна не обращалась за членством. Это долгий процесс – нужно пройти ряд этапов, стать кандидатом, соответствовать требованиям, разработать дорожную карту и т.д.
Сразу отмечу, что вступление в Союз новой страны возможно только при условии согласия всех его участников. Нужен консенсус.
— Мы подошли к важному вопросу. Сейчас обсуждается вопрос ограничения вето для национальных правительств в рамках ЕАЭС. Каких вопросов это ограничение касается.
— Начнем с того, что понятие "вето" довольно относительно. В Организации решения принимаются на основе консенсуса. Это основополагающий принцип. Есть одно исключение – Коллегия ЕЭК, где может быть принято решение 2/3 голосов. Но предполагается, что вышестоящий орган может отменить решение нижестоящего.
В ходе принятия решения со стороны Коллегии достаточно, чтобы одна страна выразила несогласие – процесс приостанавливается до обсуждения на более высоком уровне. Например, глав правительств или на уровне первых лиц.
В данном случае речь идет не об отмене вето в целом, это касается только Коллегии и только одного вопроса – антидемпинговой политики. Допустим, одна страна импортирует по очень низким ценам какой-то товар, который ставит оставшихся партнеров в неравные условия.
Это международная практика…
— Если не ошибаюсь, подобный вопрос возникал с Казахстаном по вопросу сахара?
— У стран возникают различные проблемы друг с другом. В данном случае, речь идет о единичном, конкретном случае. Коллегия и некоторые страны просили, чтобы вето было снято. Но страны-участницы на это не пошли и потребовали время для более глубокого изучения вопроса.
— То есть обсуждение касается только демпинга и только в рамках Коллегии? И если в рамках Коллегии будет принято решение, то более высокие инстанции могут наложить вето?
— В данном случае, если антидемпинговое решение уже принято, предлагается, чтоб ни одна страна не применяла вето. Многие воспринимают это как прецедент, который может распространиться. Но в основе работы структуры лежит консенсус.
— И все-таки, если в рамках Коллегии этого консенсуса нет, то как в дальнейшем утверждается решение – на уровне государств?
— Может быть так, что Коллегия приняла консенсусное решение. Но нужно понимать, что представленные в Коллегии министры являются международными чиновниками. Они, по сути, должны представлять интересы структуры, хотя это не полностью так. Любой министр осознает, кем он представлен и следит за соблюдением интересов страны. Но, с другой стороны, он представляют Коллегию.
Таким образом, решение Коллегии не значит, что консенсус достигнут между всеми странами.
— То есть они, фактически не представляют конкретную страну?
— Да. Если есть возражение, то любое государство на более высоком уровне может приостановить принятие решения.
— Никакого ограничения суверенитета в этом случае не будет?
— Нет, это исключено, потому что к этому обстоятельству внимательно относятся все участники Союза.
