Стопроцентный русский Анатолий Захарович Иващенко сказал, что по крови он наполовину армянин. Признание было сделано в Ереване, куда журналист-известинец приехал в командировку и в разговоре за столом вдруг спросил, знаю ли я, где в настоящее время находится военный госпиталь.
Я не просто знал, я, можно сказать, провел в нем не одну тысячу дней. Дело в том, что в послевоенные годы ереванская школа имени Мравяна и военный госпиталь находились под одной крышей: в одной половине здания учились, а в другой - лечились. И так до 1955 года, когда госпиталь переехал на улицу Орбели, после чего палаты на скорую руку были переоборудованы в классы, а от операционных и перевязочных остались одни воспоминания и едкий запах йода вперемешку с хлоркой. Это было не очень приятно, но зато увеличилось число классных комнат, благодаря чему была упразднена третья смена, и в подарок достался двор. Правда, он был нам хорошо знаком и до этого, но совсем по другой причине.
Олигархи с бессонницей: о чем напоминают мытье ковров и взбивание овечьей шерсти в Армении>>
Сейчас в это трудно поверить, но в пятидесятые годы госпиталь нуждался в обычных перевязочных бинтах, и чтоб решить проблему, их мыли, дезинфицировали, сушили на ветру и солнце, после чего использовали во второй, а, случалось, и в третий раз. Вот тогда во двор госпиталя запускали нас, школьников. Перед нами ставили задачу собрать с веревок сотни метров марлевых лент, аккуратно скатать их в трубочки и уложить в металлический короб. Вначале было трудно, потом дело пошло.
Отступление первое. Хорошо знакомые по кино сцены, в которых в каком-нибудь дворике полощется вывешенное для сушки белье, а хороший киногерой ищет плохого (или наоборот), чтобы убить, меня не впечатляют, а всего лишь уводят во двор школы имени Мравяна.
Уроков труда тогда мы не проходили, другое дело - военная подготовка. Приблизить одно к другому взялся наш директор Бабкен Карапетович Маранджян, недавний фронтовик, как, впрочем, и большинство мравяновских учителей. Здесь историю с армянской кровью журналиста Иващенко я ненадолго отложу, а пока расскажу о своих учителях-фронтовиках.
Ничего особенного в них мы тогда не видели, в боевых орденах и медалях ходила чуть ли не половина Еревана, но, одно дело встретить безымянного участника войны на улице, и совсем другое - когда он тебя не просто учит, но и воспитывает.
Специальных уроков на этот счет в школе не было, но у нас, к примеру, был учитель немецкого Севак Рубенович Хачатрян. Вернулся с фронта без ноги, из немецкого лучше всего знал "Гитлер капут!" и "Хенде хох!" ("руки вверх!"), остальное по учебнику, который, можно сказать, осваивали вместе. Позже Севак Рубенович окончит математический факультет педагогического института и станет отличным знатоком своего дела.
Много детей — это своя "мафия": какой совет могут дать армянские мамы Алене Водонаевой>>
Андраник Михайлович Мальян. Преподавал географию. Приходил на урок в сапогах ярко желтого цвета – трофей с японской войны, куда попал после Отечественной. Решительно запрещал называть себя по имени отчеству – только товарищ Мальян.
Товарищ Каграманян. Математик. Горел в танке, что было видно по неподдающемуся косметическим ухищрениям лицу. Был строг, но, наверное, справедлив.
Ара Карапетович Марукян, учитель физкультуры. Воевал в партизанском отряде в Болгарии, удостоился звания героя Болгарии. Можно сказать, основатель спортивного туризма в Армении. По-русски говорил неважно, сердился, когда после команды "через майка на трусы" (то есть, переодеться в спортивную форму) раздавались взрывы смеха.
Были еще. Все, кто пришел в школу Мравяна с войны, так или иначе (больше "так", чем "иначе"), вольно или невольно (больше невольно, чем специально) вызывал желание равняться на них, не пасовать перед трудностями и любить свою родину.
Отступление второе. Часто ли вы сегодня видите в наших школах участников карабахской войны, мужчин с убеждениями и характером, которые могли бы служить примером для школьников? Да и вообще, пусть не воевавших, а просто мужчин. Не то, чтобы женщина-учитель хуже, но мальчики, вырастают юношами, а затем становятся мужчинами быстрее, когда рядом те, с кого можно брать уроки мужества.
Теперь к Анатолию Иващенко. Из справки отдела кадров редакции "Известий". К началу войны ему исполнилось всего пятнадцать. В 1942 году окончил восемь классов и сразу на фронт. В первое время был бронебойщиком, затем переквалифицировался в разведчика.
Руки в брюки, кепка набекрень: как ереванский "мачо" отвадил навязчивого жениха>>
Трижды ранен. Осенью 1944 года уехал учиться на курсы младших лейтенантов 3-го Украинского фронта. Учебу закончить не удалось. Во время наступления немцев у озера Балатон молодых курсантов бросили на ликвидацию прорыва. Там в январе 1945-го получил четвертое тяжелое ранение. День Победы встретил в ереванском госпитале. Там, спасая раненого, Иващенко перелили кровь армянина, после чего он стал считать себя наполовину армянином. Все просто.
Был талантливым журналистом-аграрником. Успел увидеть свой последний материал, говорят, сказал жене: "Хорошо поставили". И умер со спокойной душой. "Как хлебороб, взрастивший главное поле своей жизни", сказали о нем друзья.
