"Живые призраки старого Еревана". Кто они? В данном случае призрак бродит внутри автора, который жил в той части города, где тысячи ереванцев, каждый по доставшемуся в наследство темпераменту, объявлял о своем появлении на свет. Дом, оглашаемый криками, визгом или писком, тогда был родильным, сегодня он "Научно-исследовательский центр охраны здоровья матери и ребенка", но для старых ереванцев, раз и навсегда — больница Маргаряна.
Вы ее видите на снимке, но автор обратит ваше внимание на то, чего вы не видите. Более того — не увидите уже никогда.
Заворачивающее дальше по Спандаряна (теперь улица Арами) крыло больницы смотрело окнами на ландшафт откровенно трущобного-свалочного происхождения, на краю которого стоял магазин. В магазине продавали то, без чего ни новорожденным, ни старикам на белом свете не жить — в магазине продавали хлеб.
Отсюда подробнее. Хлеб пекли черный, серый, по праздникам бывало, белый — все в буханках. Привозили с утра пораньше, но автор не помнит дня, чтоб очередь не выстраивалась еще раньше. Выгружали мешками, распихивали по полкам и только потом впускали в магазин людей. Тетки в фартуках, когда-то, вероятно, чистых, становились к прилавку и начиналось то, во что сегодня трудно верится.
Хлеб продавался по весу: пол кило, кило, кило триста, два… Тетка резала буханку ножом, на одну чашу весов ложился отмеренный на глаз кусок, на другую — гирьки. Перевес убирался, недовес дополнялся. Обрезки с крошками смахивались в специальную коробочку. За смену она набивалась до краев, потом тетки уносили ее с собой и если кто не знает, где было в Ереване "хлебное место", теперь будет знать.
Весы со стрелочкой и делениями появились на прилавках в середине пятидесятых, но еще раньше объявилась хлеборезка. По сравнению с кухонным ножом это был шаг к техническому прогрессу.
Краткое описание хлеборезного устройства. В плоскость стола-прилавка вмонтировано остро заточенное лезвие с движущейся вверх-вниз деревянной ручкой. Буханка устанавливается под лезвием, затем резким нажатием на ручку направляется вниз, разрезая буханку на ломти. (Что-то вроде гуманитарной гильотины). Ломти взвешивались и выдавались покупателям. Образующиеся при этом отходы осыпались в выдвижной поддон, который опорожнялся по мере заполнения.
Прошло еще немного времени и изменения коснулись уже самого хлеба. Теперь его стали выпекать поштучно и в разном весе. Появился знаменитый "матнакаш", батоны, булки, почему-то названные французскими, в широком ассортименте всякого вида "лимонки".
Следующий шаг к сияющим вершинам прогресса — самообслуживание. Теперь можно было подойти к стеллажам самому, выбрать что угодно для души — попышнее да порумянее, и в кассу. Чтоб не щупать все подряд, к каждому стеллажу подвесили на веревочке вилки о двух зубах — теперь качество хлебопродукта определялось методом "тыка". Полиэтиленовых пакетов не было и в помине, но заворачивать хлеб в газетную бумагу считалось дурным тоном — нести его домой полагалось в матерчатых сумках.
Насчет "нести домой". Правильнее сказать — донести до дому. Если б удалось повернуть время вспять, то из окна больницы Маргаряна можно было б видеть мальчишек разного школьного возраста, идущих и жующих одновременно. Таких, кто доносил хлеб до стола нетронутым, было ничтожно мало — не отщипнуть от бьющей наповал сдобой буханки кус и не отправить его в рот было невозможно. Почему? Перечитаем Генриха Белля, "Хлеб ранних лет" — там все сказано.
…В окна больницы Маргаряна теперь смотрит один из лучших городских бульваров, на месте которого в описываемые автором времена зияли трущобы. Давно снесены и забыты хлебный магазин, рядом — сапожная мастерская, на другой стороне "Ремонт народных музыкальных инструментов", а еще павильон "Соки-воды", с запомнившейся табличкой "Плевать на пол воспрещается!".
Но об этом в следующий раз.
