Дожили… В том смысле, что в огромной Москве в живых осталось всего-навсего 80 тысяч граждан – "детей войны", и это не только статус, но и мотив для материальной поддержки.
Позвонили из отдела социальной защиты Кунцевского района города Москвы. Попросили подтвердить фамилию, имя, отчество, год рождения, адрес постоянной регистрации.
- А зачем? – поинтересовался я.
- Вам как подпадающему под категорию "дети войны" положены денежные выплаты – 1584 рубля в месяц, - пояснили на том конце провода.
Стало грустно, и не столько из-за мало впечатляющего размера денежного довольствия, сколько потому, что годы идут, воевавших становится все меньше. Редеют ряды даже тех, кому во время войны было от года до пятнадцати: их чуть более 80 тысяч на всю огромную Москву.
В Армении, понятное дело, и того меньше. И тех, кто воевал, и детей тех, кто воевал. Я еще был ребенком, когда мама привезла меня с сестрой из Челябинска в Ереван. Двор, дом, который строили пленные немцы, улица, – все, кроме здания школы, сохранилось и сегодня, но многих, с кем мы бегали по улице, играли во дворе и ходили на занятия, уже нет.
Погибшие в первый день и выжившие – как армяне стояли насмерть в Бресте>>
…В мире существует множество приятных ароматов – сырой земли, дождя, травы, но есть один, который запоминается больше всех: это – запах свежего хлеба. Хлеб, который мы ели в раннем детстве, казался вкуснее еще и потому, что его было не так много. Черный и серый – всего два вида буханок продавали на вес и по талонам. Продавщица – тетя Рузан, нарезала ломти кухонным ножом, отвешивала на весах: в одной чаше – хлеб, в другой – гири. Заплатил, взял, понес домой.
Сколько он стоил? Как-то утром мама вернулась с пустыми руками, сказала, что магазин закрыт, убили сторожа, унесли все оставленные на утро буханки… Вот вам реальная цена хлеба послевоенных лет.
Как насчет других ценностей? Душевности, например? Дом под номером четырнадцать по улице Шаумяна заселяли поэтапно: в первом подъезде уже жили, второй и третий еще строили. Нам досталась квартира на пятом этаже, двумя этажами ниже жила семья Кнтехцянов с вернувшимся после войны сыном.
Спартак ушел на фронт совсем молодым, потерял на войне ногу, учился на архитектора (летний кинотеатр "Москва" в Ереване – один из лучших его проектов) и каждый день видел тех, кто сделал его инвалидом.
Дом строили пленные немцы. Каждый день их привозили и увозили под конвоем, хоть и бежать им было некуда, оставалось работать и ждать освобождения. Всех их мы знали в лицо, некоторых – по именам. Наши матери (включая маму Спартака Кнтехцяна) пленных подкармливали, а те дарили нам игрушки-самоделки.
Вечно молодой герой-армянин: как летчик Мартирос Нагулян фашистов бомбил>>
Здесь я сошлюсь на писателя Вардгеса Петросяна, который был постарше меня и увидел немцев раньше: "В 1943 году в Ереване были пленные немцы, я был маленьким мальчиком (одиннадцать лет). У меня были персики (мы жили бедно), и я отдал их двум пленным, мы подружились. Я им приносил фрукты, и один из немцев вырезал из дерева куклу для меня, вместо глаз были косточки от вишен... Прошло много лет, в 1971 году в Бельгии, в купе поезда, повстречался мне немец. Он мне сказал, что знает Кавказ, был в плену... Оказалось, у него тоже был друг, кавказский мальчик, который приносил фрукты и которому он выточил из дерева куклу... Мне подумалось, что это мой знакомый немец. Оказалось, он был на Кавказе, но не в Ереване... Это был другой немец, не тот, который сделал для меня последнюю мою игрушку".
Возвратившись к мирной жизни, отец, к моему огорчению, военную форму с погонами майора больше не носил, зато дядя Вася (муж тети Риты) ее, можно сказать, не снимал. Капитан Советской Армии Василий Бурмистров служил в Ленинакане, женился там на моей тетке Маргарите Николаевне, они часто приезжали в Ереван, и мне было очень приятно ходить с капитаном-фронтовиком по улицам, видеть, как козыряют ему, и как он отдает честь старшим по званию.
И если сегодняшним мальчикам и девочкам хочется походить на звезду реалити-шоу Ким Кардашьян или рэпера Тимати, то большинство детей моего времени держало равнение на героев войны, а вот Гагарин, Джеймс Бонд и другие появились позже.
…Из увиденного и запомнившегося в международном аэропорту Детройта (США). В очередь к пограничному контролю пристраивается солдат в камуфляже. Подошел полицейский, о чем-то спросил, после чего сразу вывел солдата из очереди, подвел к пограничнику.
– Ирак, – сказал полицейский офицеру погранслужбы и тот, улыбнувшись, без вопросов шлепнул печать в паспорт.
Немецкий погост: потомки военнопленных из Германии - частые гости в Гюмри>>
Дальше полицейский подошел к сотрудникам таможенной службы, опять назвал Ирак. И снова в ответ понимающие улыбки, теперь уже таможенников. Полицейский доводит прилетевшего домой солдата до двери зала прибытия и берет под козырек.
Вы часто видели, чтобы в ереванском аэропорту "Звартноц" так обращались с воевавшими в Карабахе ребятами?
…В годы войны на фронт ушли более 600 тысяч армян, погибли около 300 тысяч, из тех, кто вернулся, сегодня в живых осталось совсем ничего. Всмотритесь в тех, кто еще может встретить День Победы на ногах! На груди – ордена, медали, на лице – тень какой-то неловкости, чуть ли не вины за то, что все ушли, а вот мы остались.
- Дед, а твой папа воевал? - спросила меня внучка Марта и попросила фотографию военных лет.
- Зачем тебе?
- Учительница сказала, в школе к 9 мая готовят фотостенд.
Я нашел фотографию отца с фронта.
– А я твоему папе кто? - спросила позже Марта.
– Если мы дети войны, то, получается, что вы – правнуки войны. Вот.
…С выцветшей фотографии Марте улыбался ее прадед – один из победителей войны.
